Психология собак: о чем думает ваша собака

Очень модно навешивать ярлыки, выделяя разные виды агрессии собак: “территориальная агрессия”, “агрессия превосходства”, “нервная агрессия”, “агрессия, связанная с болью” и так далее. Определение вида агрессии не утешит человека, которого только что укусили. Собачий укус — это собачий укус. Он причиняет боль, если собака укусила из-за стремления доказать свое превосходство, и точно так же причиняет боль, если вас укусила нервная собака.

Очевидно, что для устранения проблемы необходимо определить ее коренную причину. Но вместо того, чтобы заниматься исследованием “типов” агрессии, лучше постараемся установить ее мотивы.

Агрессия, безусловно, самая распространенная из проблем, с которыми я имею дело. Не потому, что это вообще самая распространенная проблема поведения, от которой страдают собаки, но потому, что с этой проблемой владельцы не могут мириться. Они, пожалуй, согласятся терпеть собаку, которая пачкает в доме, даже если из-за этого ее приходится держать в кухне или во дворе, но они не потерпят собаку, которая кусает их самих, друзей или посторонних. Вполне очевидно, что это такая черта поведения, проявление которой у своей собаки многие люди не хотят признавать и некоторые владельцы, бывает, подолгу говорят со мной, особенно по телефону, но при этом всячески стараются избежать разговора о сути проблемы.

Недавно моей жене позвонила некая дама, которая сказала, что проблема ее собаки в том, что она “жует”. После весьма продолжительного телефонного разговора выяснилось, что на многие вопросы хозяйка собаки отвечала очень уклончиво. И только когда жена спросила, жует ли собака что-нибудь определенное, то есть дерево, ковры, мебель и так далее, причина столь расплывчатых ответов стала понятной. Собака “жевала” людей. “Вы имеете ввиду, что она хватает их зубами за руки?” — спросила Лиз. “Ну да. Но беда в том, что она „пускает кровь".

Собака кусалась, а хозяйка не желала взглянуть правде в глаза и убедила себя в том, что все пять происшествий были лишь несчастными случаями.

Есть и другая разновидность владельцев: для них счастье — в неведении. Следующая история может служить классическим примером. Началась она с телефонного разговора вот такого содержания:

“Это Джон Фишер?”

Как ни стараюсь, не могу удержаться: люблю классифицировать голоса. Этот голос, похоже, принадлежал владельцу ротвейлера.

“Да, я слушаю”.
“Меня зовут Питер... Говорят, вы дрессируете собак, это правда?”
“Да, вроде того. А в чем дело, есть проблема?"
“Проблемы нет, приятель, просто у меня ротвейлер и его нужно малость приструнить, ну, понимаете, я хочу сказать, обучить надо”.

Так я и знал. После небольшого обсуждения мы договорились, что они придут на консультацию.

В назначенное время Питер вошел в мою приемную в сопровождении своей жены Клэр и одного из самых крупных, толстых и злобных на вид ротвейлеров, каких мне только приходилось видеть. Кличка у него была Бандит. Ему был двадцать один месяц от роду, и он немедленно уставился на меня типичным тревожным взглядом ротвейлера. Взглядом, который как бы говорил: “Да, слыхал я о тебе, Фишер, но на этот раз ты имеешь дело с достойным противником”.

Питер начал разговор, заявив еще раз, что никаких проблем с Бандитом у них нет. Просто он иногда не слушается.

Я спросил Питера, что он имеет в виду, говоря о “непослушании”, и тогда он объяснил, что Бандит тянет поводок, не идет, когда его зовут, и что его приходится запирать, если в дом кто-нибудь приходит, потому что он не очень-то ладит с посторонними людьми.

Как вы, наверное, догадались, последнее замечание заставило меня испытать легкую тревогу, особенно потому, что к этому моменту Бандит был уже спущен с поводка и все так же пристально смотрел на меня.

Что еще существеннее, я заметил, что с той минуты, как он вошел в приемную, Бандит ни разу даже не взглянул в сторону хозяев. Обычно это признак полного неуважения к статусу владельцев: они, по его мнению, явно занимают подчиненное положение в иерархии. Такое отношение не соответствовало утверждению Питера, что “проблем нет”. Поэтому я задал хозяевам несколько вопросов о том, как Бандит ведет себя в той или иной определенной обстановке.

“Вы можете подойти к его миске, когда он ест?” — спросил я.
“Что? Да мы даже не можем войти в ту комнату! Но ведь, с другой стороны, он очень любит поесть, поэтому я считаю, что тут все в порядке”, — сказал Питер.
“И вы не считаете это проблемой?” — спросил я.
“По правде говоря, нет. Я тоже не люблю, когда мне мешают есть”, — сказал он.
“Он залезает на кровать и другую вашу мебель?”
“Да, он очень любит удобства”.
“А он уйдет, если вы ему велите?” — спросил я.
“Ну, мы не приказываем ему уйти. Я думал, спящих собак не стоит беспокоить. К тому же он сердится, когда мы садимся рядом с ним на кровать или на диванчик”.

Я просто не поверил своим ушам. Эта пара завела одну из самых потенциально агрессивных собак с наиболее выраженными лидерскими качествами, каких мне случалось видеть за многие годы, и они не подозревали об этом, потому что ни разу не вступили в конфликт со своим Бандитом.

Раздумывая о том, как лучше сообщить им эту новость, я откинулся на спинку стула и тут совершил ошибку — скрестил ноги. Позднее я не раз убеждался и пришел к выводу: положить ногу на ногу в присутствии собаки-лидера почти равносильно тому же, что бросить ей вызов.

Возможно, дело в том, что когда вы поднимаете свою конечность, то, в восприятии собаки, это предваряет ваше следующее действие: положить свою “лапу” собаке на холку, как это делает собака-лидер по отношению к более покорному сопернику. Во всяком случае, я приучил себя не допускать этого жеста, пока не утвердил свой более высокий ранг, дающий право на такое поведение.

В данном случае я забыл об этом. Бандит немедленно напрягся, положил лапу мне на колено и начал сильно на него давить. На что Клэр сказала:

“О, посмотрите-ка! Вы ему нравитесь”.

Она была так далека от истины, насколько вообще возможно. Я, не подумав, своей позой бросил вызов Бандиту, который только того и ждал с той самой минуты, как мы встретились. Я сидел, а пес стоял, у меня не было иного выхода, кроме как медленно отвести глаза, избегая его взгляда и так же медленно опустить свою поднятую ногу на пол. Это его почти удовлетворило. Я не случайно сказал “почти”; то, что он затем сделал, подсказало мне, в каком направлении попробовать действовать в решении проблем, о существовании которых владельцы до сих пop даже не подозревали.

Бандит издал глухое рычание, которое как будто прокатилось от самого кончика хвоста по всему его телу, сделал круг по комнате и... задрал ногу, направив струйку мочи на мои брюки.

После долгого обсуждения Питер и Клэр согласились подвергнуть его кастрации, что было частью программы понижения его ранга в домашнем окружении. Понятно, что подобная программа не должна была содержать никакой прямой конфронтации или испытания силы, так как Бандит был бы просто счастлив принять их вызов и вновь утвердить свое превосходство, то есть более высокий ранг.

Совет кастрировать ротвейлера был дан не только из-за его установки на лидерство, но также из-за того, что время от времени он метил территорию в доме, постоянно метил территорию вне дома и часто демонстрировал сексуальные проявления с подушками, а иногда и по отношению к Клэр. Его организм явно производил избыточное количество мужских гормонов, и я предполагал, что после кастрации он станет более приятным псом. Аргументы за и против кастрации изложены в главе “Проблемы внутри стаи”.

Как я узнал потом от хозяев, все было сделано по принятому плану, и Бандит стал не таким “непослушным” вне дома, а дома стал больше считаться с желаниями хозяев.

В этом особом случае нам удалось подавить агрессию в зародыше. Если бы ей позволили расцвести, что, без сомнения, случилось бы, мне пришлось бы иметь дело с собакой, относящейся к типу “агрессивных лидеров”. Какой бы ни была эта характеристика, я рад, что она пришла мне в голову прежде, чем хозяева распознали проблему, а не после этого.

Причины или мотивы агрессии у собак разнообразны, их почти невозможно перечислить. За исключением отдельных особенностей, поведенческий подход оправдал себя при решении или, по крайней мере, контроле проблемы агрессии, и применяется постоянно. Существуют две области агрессии, когда полное исправление поведения почти невозможно, мы можем только его улучшить.

Один случай — наследственная агрессивность, другой, который тоже может быть наследственным — это агрессивность нервной собаки.